Милые лжецы - Страница 27

От огня в камине шло уютное тепло, на дворе осенний ветер теребил ветви старых каштанов, а на столе томилась вкусная еда.

— Ты не передашь мне картофельное пюре? — вежливо попросил Уоррен свою сестру Tea.

— С удовольствием, дорогой! — Tea протянула пюре брату, и тот наложил себе полную тарелку.

— Есть люди, которые никогда не научатся культурно себя вести, — съязвила Берта, ехидно оглядывая картофельную горку перед ним.

— А еще есть люди, которые к каждому придираются, — бросила Луиза, метнув в сторону Берты точно такой же ехидный взгляд.

Война была объявлена.

— Это беспочвенная наглость! — взвизгнула Берта.

— Нет, всего лишь правда! — парировала Луиза.

— Прекратите немедленно! — возмутилась тетя Tea.

— Вы только посмотрите на своего сына, — перешла в прямую атаку на Берту Луиза. — Ведь это жертва вашей болезненной жажды власти. Он не мужчина, а марионетка, которую вы дергаете за ниточки, и она прыгает и кувыркается по вашему желанию. Точнее сказать, ваш сын Питер — карикатура на мужчину.

Дэвина предусмотрительно прижала ко рту салфетку, чтобы не прыснуть. Но, украдкой взглянув из-под опущенных ресниц на окружающих, она увидела, что все были в таком же состоянии.

— Что вы смыслите в мужчинах? — Берта тоже умела стрелять прицельно. — У вас вообще нет мужа и никогда не было, судя по вашему виду! Тощая серая мышь, от которой любой мужчина в ужасе отвернется!

— Тихо! — Голос Клеменса Вентуры прогремел как пушечная канонада, разделяющая противоборствующие стороны. — Здесь мой дом, и я не потерплю, чтобы кого-то из моих гостей оскорбляли в этих стенах. Вы меня поняли, леди?

— Ха, ваш дом! — Берта вскочила. — Знаете что, мистер Вентура? Можете засунуть ваш дом вместе с вашей дочерью себе…

Она испуганно смолкла, но было уже поздно. Фантазии Клеменса вполне хватило, чтобы закончить фразу.

Он медленно отодвинул свой стул и поднялся.

— Будьте добры покинуть мой дом, миссис Хэллоуэй. — В его голосе звенел лед. — Водитель доставит вас в Джениву. Он будет в вашем распоряжении через полчаса.

— Только вместе с моим сыном! — пискнула Берта в растерянности от случившегося.

— Естественно! — Клеменс снова сел и взял в руки нож и вилку. — Если ты продолжаешь настаивать на этой свадьбе, Кармен, можешь присоединиться к семейству Хэллоуэй.

— Нет, нет. — Кармен энергично замотала головой. Она так побледнела, что Дэвина испугалась, как бы она не упала в обморок. Но Кармен проявила железную выдержку.

Спокойно, не глядя на Питера, она схватила вилку и начала есть.

Питер заметался взглядом между матерью и невестой, но Берта положила конец дальнейшим сомнениям, строго приказав ему следовать за собой. Он вскочил как оловянный солдатик и побежал из столовой вслед за матерью, словно опасаясь, что остальные гости закидают его картофельным пюре.

— Маменькин сынок! — злобно выкрикнула Луиза. — Сейчас наделаешь в штаны!

— До свиданья, Луиза. — Голос Клеменса звучал непреклонно.

— Но… — Луиза уставилась на него, открыв рот и вытаращив глаза.

— Горничная поможет тебе упаковать вещи. — Клеменс не отрывал глаз от тарелки.

— О! — Луиза вскочила, схватила свою тарелку и в бешенстве швырнула ее в стену.

Гости испуганно прикрыли руками головы, но Луиза этим ограничилась. Кипя от ярости, она развернулась и умчалась из комнаты так, будто за ней гнались фурии.

На какое-то время за столом воцарилось гнетущее молчание. Даже дядя Уоррен, у которого всегда наготове была шутка, низко склонился над своей тарелкой и машинально ел, не произнося ни слова.

Через десять минут Луиза выскочила из дома, а еще через пять после ее эффектного ухода в холле появился Питер, нагруженный чемоданами и сумками своей мамаши.

Берта остановилась в дверях столовой и одарила присутствующих последним ядовитым взглядом.

— Шофер нам не нужен, — надменно объявила она. — Мой сын сам увезет меня отсюда. На собственном «мерседесе».

Последнее слово было нарочито выделено голосом.

Однако впечатления ни на кого не произвело.

Берта повернулась и гордо удалилась. Через несколько секунд за ней и Питером громко захлопнулась входная дверь.

И только тогда Клеменс выпустил из рук нож и вилку и откинулся на стуле.

Он молча смотрел на стену, точнее, на то место, где тарелка Луизы оставила отчетливые следы.

Когда он наконец обернулся к сестре, все за столом ожидали услышать длинную речь, которая разрядила бы накопившийся за последние дни гнев, несомненно испытываемый им, но этот человек как был, так и оставался непредсказуемым.

Сдержанным кивком он указал на остатки картофельного пюре, приставшие к стене, и усмехнулся.

— Придется нам менять обои, Tea. — И эта фраза означала, что с темами «свадьба», «Берта и Питер Хэллоуэй» и «Луиза Мэйгард» покончено.

В ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября ударил первый мороз. Холодный ветер разрисовал окна ледяными цветами, но в гостиной было приятно натоплено.

Дэвина уютно устроилась с книжкой перед камином, в котором потрескивали дрова, но не читала, а прислушивалась к звукам дома.

Такой дом, как живое существо, говорит на своем языке, но услышать его можно лишь ночью, когда все спит. И если это старый дом, за долгие годы впитавший, проживший разные судьбы своих обитателей, то он может многое рассказать о них.

По его лестнице протопало бесчисленное количество ног. Смех, слезы, рождения, смерти — чего только не повидал этот старый фермерский дом и, наверное, знал о жизни буквально все.